Глиняное Эльдорадо. Ловцы золотой удачи

После падения в 1958 году режима диктатора Переса Хименеса в Венесуэле среди множества либеральных законов был принят закон, дающий право любому гражданину заниматься поисками и добычей золота и алмазов за свой счет. Из городов в сельву хлынул поток доморощенных старателей, к которым прибавились искатели легкой наживы из соседних стран — Колумбии, Гайаны, Бразилии, Доминиканской республики, где аналогичные законы были строже. В довершение всего стали прибывать золотоискатели из Европы. Теперь в приисковых поселках можно встретить представителей почти всех стран обеих Америк и Европы, а также арабов, китайцев, индусов. И русских.

Большинство населения таких многонациональных поселков занималось добычей золота по принципу: кто во что горазд, и всяк на свой лад. Одни с утра пораньше брали лопаты, лотки и уходили в сельву искать свой фарт. Другие создавали небольшие кооперативы и мыли золото с помощью землесосов и подобной техники. Третьи устраивались на работу в разные компании на твердый oклад. Однако на золоте работали далеко не все. Вслед за искателями золота сюда потянулись искательницы искателей золота и всякого рода торговцы. Самым доходным занятием здесь стала торговля спиртным и содержание увеселительных заведений. Непосредственно в приисковых поселках эти промыслы запрещены, но вдоль трассы винные магазины и таверны встречаются на каждом шагу. Среди местных достопримечательностей и тюрьма «Эльдорадо», постояльцы которой по отбытии срока оседают в ближних старательских лагерях и поселках.

Венесуэла. В поисках золотой удачи
(фото freeguides.me)

«Там же только бандиты, уголовники, дикие индейцы лагаримпейро», — приблизительно так характеризовали эти места жители Каракаса и побережья страны, с которыми мне доводилось разговаривать. Мне это невольно напоминало отношение у нас в стране к оседлому населению приисков Магаданской области или Бодайбо. И все же легенды о жилах, где золото можно грести лопатой, и гигантских алмазах в сотни карат, якобы утаенных старателями от властей, создают и, наверное, всегда будут создавать некий покров таинственной и зловещей романтики, которая во все времена влекла на прииски энергичных мужчин.

Сейчас на 88-м километре налицо очередной спад старательской активности, но даже при этом днем и ночью сельву оглашает рев дизелей насосов и сухой треск падающих деревьев. Говорят, что латиноамериканцы не очень любят много работать, но я лично слышал, как работали насосы в рождественскую и новогоднюю ночи, что, казалось бы, совершенно невероятно в католической стране. Но что поделать — нет болезни заразнее, чем золотая лихорадка! Государство в лице Министерства горнодобывающей промышленности поддерживает крупные предприятия, будь то кооперативы или добывающие компании. Благоприятные условия созданы и для иностранных инвестиций, хотя 88-й километр с его мошной корой выветривания до последнего времени иностранцев не привлекал.

Первые крупные компании появились там во время очередного пика золотой лихорадки в начале 1980-х годов Дело было поставлено на широкую ногу, но задачи были те же, что у батейрос, — взять как можно больше, не заботясь о последствиях для окружающей среды. Участок, отданный в концессию, прежде всего освобождали от леса, а поскольку золотодобывающие компании не желали тратить деньги и силы на лесоразработки, то они просто валили деревья ценнейших пород бульдозером, сгребали в кучи и сжигали. Далее приступали к разработке самого верхнего слоя коры выветривания — он богаче всего золотом и залегает непосредственно под тонким в тропиках слоем почвы. Сняв «сливки» толщиной один-два метра, компании упирались в глины, бросали разработкуилибо закрывались и подсчитывали прибыли, либо переходили на другое место, оставляя после себя груду ржавого лома и неприятные воспоминания.

Некоторые пытались углубляться в глину по едва заметным прожилкам, но каждый раз терпели неудачу. Рентабельно извлекать золото из глины не удавалось никому. Тогда привлекали на помощь испытанные средства — гидромонитор и землесос. Лопату и кирку заменяли бульдозером, и насосы использовали помощнее. Мой знакомый Хуан Карлос, проработавший десяток лет администратором в различных компаниях, говорил: «Сюда многие приходили с самой мощной техникой и с самой передовой технологией, да только все они обломали зубы об эту глину и кончали самым обычным венесуэльским чульпадором.»

Сам Хуан Карлос приехал сюда из Италии, где работал на заводе, чтобы сменить обстановку и при удаче разбогатеть. Но фортуна, видимо, как раз в это время стояла к нему спиной. «Поставил я свое оборудование вот здесь, а мой компаньон в пятидесяти метрах. Теперь он скромный итальянский миллионер и живет в Неаполе, а я по-прежнему копаюсь в глине» Утешением Хуану Карлосу служит то, что таких неудачников, как он, неизмеримо больше, чем счастливчиков, как его компаньон. Но в любом случае европейцам проще — все они, как правило, потом оседали на административных должностях в разных компаниях.

Венесуэла, район Тумеремо. Нелегальный золотодобытчик размывает грунт
(фото townhall.com, 2013 год)

Иностранные предприятия с солидным капиталом процветания краю не принесли, скорее даже наоборот. Венесуэльские министерства гopно-добывающей промышленности и охраны окружающей среды пытаются по мере сил бороться с таким положением вещей, но их смехотворные штрафы не пугают гигантов, ворочающих миллионами. Часто на территорию рудников и концессий представителей министерств просто не пускают. Бывали случаи, когда государственные инспектора проникали на запретные территории под видом батейрос, рискуя при этом попасть под выстрелы охраны компаний, имеющей приказ открывать огонь на поражение по любому постороннему, не спрашивая ни имени, ни документов.

В начале 1990-х годов иностранные инвесторы проявили интерес к району 88-го километра. Как и прежде, они были в основном из США и Канады. Но в 1992 году по приглашению венесуэльского правительства к работам на прииске Вискайтарра приступила одна российская компания. Как раз в это время Министерство окружающей среды приостановило работы местных старательских артелей. Люди, работавшие за проценты от добытого золота, остались без средств к существованию. Местные лидеры подали дело так, что их артели принесли в жертву крупному капиталу и в первую очередь — русскому.

Мне даже пришлось однажды выслушать лекцию одного местного адвоката о хищнических нравах транснациональных корпораций, жители поселков Сьюдад-Дорадо и Санто-Доминго закидывали наши машины с оборудованием гнилыми овощами и комьями грязи, объявляли голодовки за право работать, подавали в суд. Впрочем, конфликт был вскоре улажен — мелким группам старателей разрешили работать на своих участках до окончания сроков их контрактов с владельцами концессий. Да и все добытое российской компанией золото все равно осталось бы в стране. Русские стали лучшими друзьями местного населения.

Увы, дебют российской технологии оказался неудачным. Технологическая схема не обеспечивала извлечения тонкого золота из глины. Через полгода большая часть российских специалистов покинула Венесуэлу.

Несмотря на сложности извлечения золота из глины, золотодобыча продолжается. С течением времени меняется отношение и обстановкав приисковых посёлках. Постепенно распространяется желание работать за твердую зарплату в комфортных бытовых условиях. Складывается и и некая шкала престижности фирм - где больше платят, где выгоднее условия работы, где лучше отношение к рабочим и т.д. Приблизительно пять месяцев русские занимали первое место в этой своеобразной табели о рангах. Среди прочих достоинств компании выделялось отношение русских к местным рабочим. Выражалось оно в основном в совместном посещении увеселительных заведений, причем с чисто русской формой оплаты за выпитое: «Спрячь деньги, амиго, мои боливары вынесут двоих»

Многие журналисты, в основном иностранные, любят писать об особом менталитете венесуэльца и вообще латиноамериканца, который не любит работать и никогда не думает о завтрашнем дне. Как видите, черты до боли знакомые. Но на самом деле национальные особенности здесь ни при чем. Просто сама атмосфера приисков располагает к такому образу жизни, причем это остается неизменным на протяжении столетий.

Что действительно меняется на 88-м километре, так это само отношение к золотодобыче. Глина заставила уважительно относиться к геологии и горным наукам, которых здесь раньше просто не признавали. Странно было слышать от крупных финансистов, вкладывающих миллионы в золотодобычу, типично старательское «Зачем нам подсчет запасов, ведь все, что возьмем, то наше, а что нет, то ничье». Теперь настроение меняется. Свидетельство тому — геологи и горные инженеры, впервые появившиеся на 88-м километре. Среди них есть и наши, российские. Конкиста глиняного Эльдорадо продолжается.

Ю.М.Баженов, 1994 год

Следующая страница: Краски летней тундры