Обитель милосердия

Храм во имя Покрова Богородицы в Марфо-Мариинской обители в Москве

В саду старой усадьбы на Большой Ордынке, главной улице Замоскворечья, 22 мая 1908 года был заложен храм во имя Покрова Богородицы. Это событие, как повествует закладная доска на апсиде храма, происходило в присутствии художника Михаила Васильевича Нестерова, строителя храма Алексея Викторовича Щусева, великой княгини Елизаветы Федоровны Романовой и членов ее семьи, в служении Преосвященного Трифона Епископа Дмитровского. Через пять месяцев храм, рассчитанный на одновременное присутствие тысячи человек, был построен.

История распорядилась так, что впоследствии все, связанное с судьбой этого памятника и его значением для русского искусства, было предано забвению. В 1926 году храм закрыли и исключили из списков памятников Москвы, над его существованием нависла угроза. Здесь расположился клуб-аудитория «Санпросвета», руководство которого требовало снести главы, закрасить росписи, заштукатурить рельефы на фасадах. Группа художников обратилась с письмом к Председателю Совнаркома А. И. Рыкову с просьбой предотвратить порчу памятника. Эта просьба была удовлетворена, росписи, рельефы закрыли деревянными щитами. Почти двадцать лет приходил в собор Павел Дмитриевич Корин, проверял сохранность росписей под щитами, веря он в лучшее будущее для этого собора. Нестеров при встречах с ним сокрушался: «Вся Россия погибла, а вы пытаетесь спасти одну церковь».

Архитектор А. Щусев.
Храм Покрова.
Западный фасад.
1908 — 1912.

В марте 1945 года реставраторы Государственной центральной художественной реставрационной мастерской впервые выполнили фотофиксацию состояния памятника, доведенного до удручающего состояния: сильно загрязненные росписи, пустой алтарь, многочисленные пристройки, исказившие фасады. В том же году были раскрыты от записей фрески на столбах, удалены загрязнения. В 1946 году установлен иконостас, переданный из Государственной Третьяковской галереи.

Храм Покрова охраняется государством как памятник культуры. Территория сада, окружающая собор, составляет полтора гектара и по плану усадьбы 1907 года должна быть восстановлена как памятник садово-паркового искусства. Около сорока деревьев — вековые липы, клены — вторят цветом темной коры покрытию глав собора. Во всем чувствуется продуманность замысла. Эстетика сада стиля модерн проявилась и в дробном рисунке партера, где росла душистая фиалка. Белые лилии Регале и красные розы окаймляли газоны.

В саду Марфо-Мариинской обители. Фото 1910-х годов.

Для знакомства с памятником обратимся к архивным источникам. В Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ) хранится неопубликованное письмо М. В. Нестерова к неизвестному адресату. Письмо не привлекало к себе внимания исследователей, а речь в нем идет о сооружении неординарном, подлинном шедевре:

«Высокоуважаемый Николай Васильевич! Теперь, когда стало ясно, что существующее условие... (неразборчиво — устранено?), когда уже подано много заявлений об отказе, накануне своего отъезда в Италию мне хочется поблагодарить Вас за посильное содействие в моем искреннем стремлении попытать свои силы на стенах Вами созданного храма, храма, который по глубокому моему убеждению есть лучший из современных сооружений Москвы, могущий при иных условиях иметь помимо прямого своего назначения для прихода — значение художественно-воспитательное для всей Москвы как храм Христа Спасителя, Галерея Третьяковых, Киевский собор св. Владимира и другие худож. памятники современной России».

Единственная роспись в Москве выполнена Нестеровым в храме Покрова Марфо-Мариинской обители милосердия. К созданию храма были привлечены лучшие художественные силы, образован строительный комитет во главе с председателем, которому, очевидно, и адресовано письмо.

Средства на строительство были пожертвованы великой княгиней Елизаветой Федоровной Романовой (1864 — 1918). О личности этой незаурядной женщины стоит сказать особо. Родная сестра последней русской императрицы, немка по происхождению, она, выйдя замуж за великого князя, полюбила Россию и ее обычаи, приняла православие. Идея христианского милосердия, служения людям пронизала всю ее жизнь.

Еще в начале русско-японской войны 1904 1905 годов великая княгиня организовала новый вид благотворительной деятельности: бесплатное размещение больных и раненых воинов. Особый Комитет великой княгини распространил деятельность на всю Россию. Трагедия личной жизни, смерть мужа, великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора, убитого в феврале 1905 года эсером И.П.Каляевым, не сломила ее, и работа Комитета была продолжена.

В октябре 1907 года в зданиях усадьбы, принадлежавшей великой княгине, на Большой Ордынке начал работу лазарет для раненых, затем открылся небольшой больничный храм Марфы и Марии. Сама обитель начала работу в феврале 1909 года. Ее устав предусматривал широкую деятельность сестер милосердия для оказания помощи населению Москвы. При обители была больница, амбулатория, аптека, приют для девочек-сирот. Все это создавалось на средства Елизаветы Федоровны. Она же стала первой настоятельницей обители. Храм Покрова, выстроенный по проекту А. В. Щусева, стал творческой мастерской московских художников по прикладному искусству.

М. Нестеров (живопись), М.Ружейников (резьба по дереву), Ф. Мишуков (басма).
Иконостас храма Покрова.
Медь, ласло. Дуб, серебро.
1908 — 1910.

Ранее было известно одно упоминание об участии художников Императорского Строгановского Художественно- промышленного училища. Обращение к архивам позволило установить новые факты. В ЦГАЛИ обнаружено письмо Щусева от 12 мая 1910 года, адресованное директору Строгановского училища Николаю Васильевича Глобе, в котором идет речь об изготовлении в училище изразцов для Марфо-Мариинской обители. Следовательно, неизвестный адресат Нестерова — Н. В. Глоба, избранный председателем строительного комитета.

В 1901 году великая княгиня Елизавета Федоровна приняла под свое покровительство Строгановское училище технического рисования, что вызвало большие надежды у художественной интеллигенции, так как сама она была живописцем, художником по прикладному искусству, поддерживала таланты. За небольшой срок училище стало одним из первых в России, высоко поднявшим русское прикладное искусство. Для украшения собора Елизавета Федоровна пригласила художников Никифора Яковлевича Тамонькина и Михаила Васильевича Ружейникова. Несомненна и ее роль как вдохновительницы всех работ. Детальная проработка проекта Щyсева проводилась в обители, что подтверждает письмо В. В. фон Мекка, секретаря великой княгини к московскому букинисту П. П. Шибанову:

«Доставить Е. И. В. Великой Княгине Елизавете Федоровне (Большая Ордынка, соб.дом) для просмотра; 1) орнаменты Гагарина; 2) орнаменты Стасова; 3) орнаменты Рассыпа (на французском языке) и еще какие-нибудь издания с орнаментами русскими, византийскими, первых веков христианства безразлично новые или старые издания. Также издания по иконам (только иллюстрированные, по возможности в красках), за исключением изд. Лихачева, которые у Ея Высочества есть».

Кроме указанных источников, художники прикладного искусства пользовались при работе вышедшей в 1908 году книгой А. С. Уварова «Христианская символика. Символика древне-христианского периода». Образцы такой символики встречаются и во внутреннем, и в наружном убранстве собора.

Иконостас, семь дубовых дверей храма, украшенных резьбой и тисненой кожей, — работа М. В. Ружейникова. Н. Я. Тамонькин, получивший высокую оценку своему таланту у великой княгини, выполнил скульптурные работы: памятную закладную доску, рельефы на северном притворе, порталы, два фонтана в саду обители. На северной стене трапезной, в нише размещено скульптурное Распятие, обращенное в сторону Кремля, где произошла гибель мужа великой княгини.

На южной стене трапезной изображение Иерусалима, храма гроба Господня, главной святыни христианства. Также с южной стороны был устроен вход в собор через ризницу, для великой княгини. В 1914 году под ризницей П. Д. Кориным был расписан подземный храм, где предполагалось устроить усыпальницу для первой настоятельницы обители, великой княгини. На восточном и западном фасадах церкви по эскизам Нестерова набраны мозаики из смальты «Богоматерь с младенцем» и «Спас Нерукотворный».

Храм Покрова является одним из лучших творений культуры модерна. Его отличает удивительное единство зодчества и художественного оформления. Оно ощущается и в отсутствии симметрии, и в формах оконных решеток, узорах железных петель на полотнищах дверей, созданных в кузнечной мастерской П. Н. Шабарова.

Щусев полагал, что и роспись церкви должна быть в стиле древнерусских фресок. Средневековое искусство исключало работу с натуры, иконописцы работали по калькам и прорисям. Нестеров же в своих работах для храмов обращался к этюдам, продавая им серьезное значение. В 1908 — 1910 годах, вспоминает Н. М. Нестерова, дочь художника, она и ее мать Е. П. Нестерова позировали художнику для этюдов к росписям.

В интерьере храма нет прямой зависимости между построением живописных композиций и архитектурой сооружения, как в средневековой архитектуре. Росписи создают впечатление самостоятельных картин, расположенных на стенах над арками, ведущими в центральное пространство. Сюжетные композиции не могут восприниматься зрителем одновременно, что усиливает выразительность центрального образа Покрова Богородицы в конце апсиды. Небольшой одноярусный иконостас и доминирующее над ним изображение Марии с покровом в руках образуют одно целое.

М. Нестеров.
Христос у Марфы и Марии.
Роспись в храме Покрова Марфо-Мариинской обители.
Медь, масло. 1910-1911.

На северной стене храма – композиция «Христос у Марфы и Марии». В Евангелии от Луки трогательно описана эта встреча. Нестеров работал с увлечением, однако композиция его не удовлетворяла, и он надеялся выиграть в красках, вложить в картину живое лирическое чувство. Дом Марфы и Марии в селении Вифания был любимым местом отдохновения Христа от трудов. Композиция, словно чудо, возникала на фоне окружающей природы. Христос беседует с Марией у цветущего миндаля. По христианской символике, зеленеющее дерево означает мысль о возрождении к новой духовной жизни. Забыв все земное, Мария «села у ног Иисуса и слушала слово Его». Лицо Марии благородно, губы тронуты полуулыбкой. Образ Марфы — воплощение деятельной любви к Христу. Она изображена в домашних хлопотах, с блюдом в руках. Марфа упрекнула сестру за то, что, слушая речи Христа, та не помогает ей. Иисус вступился за Марию, сказав, что она «избрала благую часть, которая не отнимется у нее». Справа у росписи надпись «Будьте милосердны» — слова Христа.

М. Нестеров. Воскресение. Триптих.
Медь, масло. 1910 - 1911.

На южной стене храма - триптих «Воскресение Христа». Первая часть его посвящена Марии Магдалине, пришедшей на рассвете посмотреть гроб Христа на Голгофе. Образ Марии — это истинная, бескорыстная любовь, преданность, способность служит уже умершему учителю. Жены-мироносицы первыми получили весть о воскресении Христа от Ангела Господня, сошедшего с небес. В центре триптиха изображение Ангела, сидящего на камне у гроба Христа: «Вид его был как молния и одежда бела как снег». Ангел успокоил жен-мироносиц благовестием о воскресении Христа, пригласил посмотреть место, где лежало его тело. Последняя часть триптиха посвящена встрече Марии и воскресшего Христа. Она упала к ногам Христа, чтобы обнять их, но Христос остановил ее словами: «Пойдите возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня».

Продолжение по сюжету росписей в храме — композиция в трапезной «Путь ко Христу». Основная идея — обретение помощи через милосердие Христа. Милосердие — это прекрасная, глубокая любовь к ближнему, выполнение обязанностей, требующих терпения и бескорыстия в облегчении горя. Сюжет росписи близок картине Нестерова «Святая Русь» (1901 1905), которая, по сути, исторический групповой портрет людей разных сословий, идущих к познанию нстнны. Изображение Христа сред, русских людей, тема ухода от мирской суеты — традиционные для искусства Нестерова. Пейзаж росписи написан в окрестностях Спасо-Вифанского монастыря, недалеко от Сергиева посада, ранней весной. Это любимое место художника. Навстречу людям идет Христос, призывающий в своем милосердии: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Среди изображенных — сестры милосердия Марфо-Мариинской обители в своих праздничных, светлых одеждах. В центре картины — девочка в синем платье и мальчик в форме гимназиста, ласково склонилась к ним сестра милосердия. На руках одной из сестер больной ребенок, другая поддерживает раненого солдата.

Художник подробно изучал источники национальной русской культуры, питавшие духовную жизнь обители, не случайно Нестерова называли «носителем духа Святой Руси». Нежные сочетания бело-розовых и серебристо-серых тонов при доминирующих синих, зеленых и голубых красках основные в росписях. Судя по современному состоянию живописи, сохраняющей чистоту, интенсивность, яркость тонов, можно говорить об умелом выборе материалов: водостойких красок фирмы Кейм и медных листов в качестве основы. За исключением трех картин на стенах росписи выполнены специальными красками, приспособленными для работы по цементу: «Покров», «Литургия ангелов», «Отечество», орнаментальные композиции. На столпах крупные цветы травчатого орнамента, напоминающие декоративные росписи XVII века, и орнаменты в трапезной выполнялись художником Андреем Афанасьевичем Лаковым.

Символика растений в росписях имеет стройную систему. Белая лилия, символ чистоты, в руках архангела Гавриила в композиции «Благовещение» на алтарных столпах. Рядом с фигурой Марии написан каштан, символ воздержания. На нимбах архангела и Марии — фиалки, символ девственности.

В храме нашла развитие средневековая традиция изображения донаторов (от латинского donator – даритель, в искусстве средневековья и Возрождения изображение строителя храма, часто с моделью здания в руках). Портретные черты великой княгини узнаются в местном ряду иконостаса — икона «Марфа и Мария». Образ великой княгини ассоциируется у художника с Марфой, трудившейся для Христа. В картине «Путь ко Христу» коленопреклоненная женщина вторая от Христа слева написана с великой княгини. Над порталом северного притвора – изображение жертвенника, по сторонам которого два херувима. Нежный, кроткий лик справа-портрет Елизаветы Федоровны. Слева — строгий, сосредоточенный профиль великого князя Сергея Александровича.

Марфо-Мариинская обитель. Храм во имя Покрова Богородицы

Упоминания об этом уникальном памятнике встречаются в произведениях литературы. Не случайно «самый московский рассказ» И. А. Бунина «Чистый понедельник» заканчивается описанием Марфо-Мариинской обители и великой княгини. Ее общественная и благотворительная деятельность оказывала большое влияние на жизнь Москвы начала ХХ века. Церковь Покрова, названная Нестеровым «единственной в своем роде», вызывает восхищение не только художественными достоинствами. Она памятник бескорыстной и жертвенной любви к людям, которой так не хватает в наше время. Жизнь великой княгини Елизаветы Федоровны оборвалась трагически: она погибла вместе со своими родственниками близ Алапаевска. Но до последних минут жизни не теряла присутствия духа и помогала ближним. Останки ее перевезены в Иерусалим, где захоронены в храме Марии Магдалины.

Л. Максимова

Следующая страница: Роман Татьяны Латуковой «Ведьма в лесу»